ЭКСТАЗ СВ. ТЕРЕЗЫ. 1645—1652. Бернини /1598—1680/. Рим. Церковь Санта-Мария делла Виттория

Италия XVII века, задавленная феодальным гне­том, разграбленная и обнищавшая. Какими да­лекими кажутся теперь высокие ренессансные идеалы! Под обломками погибших демократиче­ских свобод погребена вера в величие человека, забыты некогда вдохновлявшие художников идеалы античной классики. Разумный и уравно­вешенный мир Рафаэля и Леонардо да Винчи, их веру в личную свободу человека сменили сомне­ния и мучительное чувство балансирования над неведомым. Обнищавший народ, бедственное по­ложение которого оттеняла пышность жизни ари­стократов и духовенства, был ослеплен религиоз­ным фанатизмом, активно насаждавшимся като­лической церковью. Религиозная реформация XVI века сильно подорвала безраздельное гос­подство католицизма над умами, и он мобилизо­вал все материальные и духовные силы, чтобы отстоять свою власть. Католицизм беспощадно преследовал свободомыслие то в лице Галилея, следовавшего в познании вселенной традициям Возрождения, то Джордано Бруно, смелого мы­слителя-материалиста, сожженного церковни­ками.
Но главное заключается в том, что вся эта эпоха была предельно насыщена глубокими социальны­ми конфликтами; новые буржуазные отношения вызревали внутри еще полного сил феодального общества; войны, восстания, острые столкнове­ния классов сотрясали Европу. Все, казалось, по­теряло устойчивость, все стало зыбким, преходя­щим. Наивная вера прошлых веков исчезла; про­снувшийся человеческий разум еще силился охва­тить открывшийся ему мир, полный противоре­чий, неразгаданно сложный в своей бесконечно­сти. Именно здесь источники идеи иррациональ­но устроенного мира. Поэтому и художественные произведения той поры, была ли это музыка, ар­хитектура, живопись или скульптура, окрашены повышенной, часто экстатической эмоционально­стью, ощущением не знающего покоя, остроконф­ликтного бытия.
Предельная экспрессия и динамика стиля барок­ко выражают это мироощущение. Создавая группу «Экстаз святой Терезы», люби­мое свое произведение, Лоренцо Бернини, наибо­лее яркий представитель барочной скульптуры, вдохновлялся письмами Терезы, испанской мо­нахини, жившей в XVI веке и после ее смерти объявленной святой. Возможно, тема была пред­ложена кардиналом Корнаро, заказчиком, на чьи средства строились капелла и алтарь, где была установлена группа.
Описанные святой Терезой чудесные видения, якобы посещавшие ее, были популярным чтением, всячески поощряемым духовенством. Вот ее рассказ: «Непосредственно рядом с собой, слева, увидела я ангела в телесном облике... В руке ан­гела увидела я длинную золотую стрелу с огнен­ным острием; мне показалось, что он вонзил ее несколько раз мне в сердце, я почувствовала, как острие проникало мне внутрь. И когда он его вы­нул, мне казалось, что он взял и мое сердце, и я осталась исполненной пламенной любви к богу. Боль была так сильна, что я не могла удержаться от крика, но в то же время испытала такую бесконечную сладость». Эту болезненную галлю­цинацию Бернини взялся воплотить в камне.
Кажется, что скульптурная группа, помещенная в глубокой нише на фоне золотых лучей, парит с над полом капеллы. Мрамор потерял тяжесть камня, как бы преобразившись в податливую, меняющуюся на глазах массу. Свет, льющийся из купольного пространства, соскальзывает по золо­тым струнам и выхватывает из теплого полумра­ка взвихренные складки одежд святой Терезы, ее исступленное бледное лицо, полуприкрытые тя­желые веки, приподнятое в нервном движении ле­вое плечо. Обессилевшую в сладкой муке фигуру юной монахини, ее душевную экспрессию оттеня­ют хрупкие формы торса ангела, мелкие, как бы вьющиеся складки его одеяния, контрастирую­щие с мощной пластикой драпировок Терезы. В его миловидном лице смешались любовь и на­смешка, ощущение превосходства над слабой жертвой могучего бога и ребячливая беспечность. Изысканным сверх меры жестом небесный посла­нец держит стрелу. Левой рукой он придержива­ет плащ на груди святой, как бы прикрывая кро­воточащую рану.
Композиция группы построена на резком, диссо­нирующем контрасте. Никнет в обмороке тело Те­резы; трепетно-гибким силуэтом поднимается над ней ангел. Обе фигуры будто откачнулись друг от друга. И вместе с тем сложная игра ди­намических ритмов связывает их в нерасторжи­мое единство.
«Мне бы хотелось — пусть бы эта боль длилась вечно» — так оканчивает святая Тереза описа­ние своего видения. Несмотря на то, что Бернини буквально цитирует святую Терезу языком скульптуры, произведение все же представляется чем-то большим, чем простая иллюстрация. Принимая на себя рефлексы от цветных мрамор­ных стен ниши, формы скульптуры под резцом Бернини превратились в подвижные струи волн, то вздымающиеся крупными складками, то робко звенящие, как весенние ручейки, на тончайших одеждах ангела и наконец замирающие в отпо­лированной поверхности лиц и рук. Формы бо­рются с формами, настигают и поглощают друг друга, растворяясь в тени складок и вспыхивая цветом в рефлексах. Их многообразная пластиче­ская жизнь наделяет скульптуру временной жиз­нью, превращает мгновение в вечность и веч­ность в миг. Кажется, что событие это, запечат­ленное Бернини 300 лет тому назад, свершается сейчас, на наших глазах, когда мы приблизи­лись к нише. В золотом воздухе, окутывающем группу, борются между собой «теперь» и «всегда».
В скульптуре Бернини, отказавшегося от текто­нической устойчивости ренессансной пластики, в подвижности мраморных масс, организованных в сложный ритмический узор, в создании действи­тельно волшебной атмосферы события, в которой оживает скульптура, как бы насыщая окутываю­щий ее воздух отголосками своего великоле­пия, — во всем этом воплотились лучшие возмож­ности барочной европейской пластики. С необычайной силой страсти сумел скульптор чисто пластическими средствами выразить внут­ренний и внешний драматизм образа; трудно най­ти в мировом искусстве другой пример такого эмоционального напряжения, такого поистине могучего голоса человеческой страсти. Живая правда чувства полностью затмила здесь религи­озную основу изображенного эмоционального взрыва.

Автор - М. В. АЛПАТОВ

Комментарии

Добавить комментарий

Статьи об искусстве