Статьи об искусстве

• Живопись 1920-1930 годов

  Этот новый раздел—плод жесткого отбора, где из хорошего отбиралось лучшее, а из лучшего—единственно необходимое, без которого, казалось, обойтись решительно невозможно. В первые послереволюционные годы, да и на рубеже двадцатых—тридцатых в советском искусстве громыхали жестокие споры, максимализм был едва ли не нормой любой художественной программы, противников не щадили и, к сожалению, не всегда старались понимать. Но сегодня, по прошествии десятилетий многое видится по-другому: иные споры были явно надуманными, иные противоречия—мнимыми, как, впрочем, мнимой могла оказаться общность.

• Наши авторы об искусстве
  
  Если у изумленного любителя искусства возникают какие-либо вопросы, то на них с готовностью отвечают, как устроители экспозиции, так и сам Леонид Тишков. Обстановка, царящая в помещении выставки, носит домашний характер. Связано это не столько с предметом выставки - макаронами и хлебом, ассоциирующимися  у каждого с его домом, сколько с готовностью автора вступить в диалог с любым посетителем. После нескольких минут общения с художником возникает ощущение, что знакомство с ним произошло не только что, а много лет назад.
  
• Раннее

  Фигуры стоят на отдельных консолях, чуть по­вернутые друг к другу. Головы юной Марии и пожилой Елизаветы слегка склонены навстречу одна к другой. Жесты рук также связывают фи­гуры между собой. Однако группа не производит впечатления ожив­ленного разговора двух встретившихся горожа­нок. Обе женщины и связаны и отъединены в одно и то же время. Их позы и жесты скорее намекают на внутреннюю связь, чем дают ощущение непо­средственно увиденной сцены. Есть некая стро­гость, сдержанность в этих величавых фигурах. Выразительны лица: что-то эллинское чувствует­ся в правильных, гармонически ясных чертах, мягком овале лица Марии. С ним резко контрас­тирует худощавое, несущее на себе печать про­житых лет лицо будущей матери Иоанна.

• Русский натюрморт конца XIX - начала XX века

  Своеобразным апогеем кустодиевского понимания натюрморта служит „Купчиха за чаем” (1918, Русский музей). Замечательная по своей декоративной целостности, вещь эта дает собирательный образ того купеческого раздолья, о котором так смачно повествует Кустодиев во множестве своих более ранних работ. В роскошной белотелой красавице, окруженной ореолом розовых облаков на вечернем небе, во всей декоративной пышности „купеческого” пейзажа с церквами, торговыми рядами и глухими крашеными заборами - во всем этом есть тонкая ирония и в то же время восхищение яркой, почти лубочной выразительностью удачно найденного типа.

• Среднее

  Стойким и прекрасным предстает на полотне Тициана святой Себастьян, юноша воин, кото­рый согласно христианской легенде предпочел мученическую смерть измене своим убеждениям. Его полуприкрытые глаза выражают не столько физическую боль, причиняемую вонзившимися стрелами, сколько нравственную муку; Себасть­ян не рвется из пут — ему не уйти из плена, ведь весь мир утопает в туманах и во мраке. Величавый герой обречен, но не сломлен. Все — и низкий горизонт, над которым, как мощная колонна, возвышается фигура юноши, и пропор­ции его тела, напоминающего тело античного ат­лета, и спокойствие его движений — говорит о величии духа Себастьяна.

• Французский портрет XIX века
  
  Вклад XIX века в историю французского портрета был не менее значителен, чем вклад предшествующих столетий; XIX век был щедр на та­ланты в сфере портретирования. По прошествии времени достижения мастеров выглядят все более бесспорными и внушительными. Исполненные Давидом и Энгром, Дега, Мане, Роденом портреты могут быть сегодня в такой же мере, как портреты Тициана, Веласкеса, Рембрандта, Хальса, отнесены к портретной классике. Но — и мы ставили своей задачей показать читателю всю весомость этого «но»— творившие в иную эпоху, нежели мастера Возрождения или XVII века, худож­ники XIX столетия не могли воплотить в портрете целостного представления о человеке, присущего старым мастерам.

Статьи об искусстве